Михай Милева Лоттовна, родившаяся в 1958 году, вспоминает тяжелое наследие войны, переданное ей от родителей и бабушки. Её род — Минешти, выходцы из южной Европы, которые кочевали в Россию через Сербию. На войну Милева не застала, но детство прошло среди тех, кто её пережил.

Родители — потерянные дети войны

Отец Милевы, Лотти, родился в 1924 году. Война застала его подростком — в 16 лет он уже содержал семью. Его мать посадили за украденный кусок хлеба, а затем отправили в штрафбат. Оставшись без родителей, Лотти рос с бабушкой Параствой и дядей Лацы, который во время бомбежки «потерял обе ноги — ему тогда было 35 лет».

Мать Лотти вернулась только после войны, разыскивая сына более десяти лет. «Когда бабушку забрали, моему отцу было шесть лет, а сестренке — четыре месяца. Вернулась она, когда папе было уже двадцать один», — вспоминает Милева.

«Скрывали, что цыгане»

В годы войны и после неё ромы сталкивались с жесткой дискриминацией. «В документах у отца была записана национальность — грек, у матери — сербиянка. Цыганами никто не назывался, потому что на работу не брали, в армии — презрение». Даже сослуживцы не знали, кто рядом с ними. «Такова была пропаганда — считали цыган недобросовестными», — говорит Милева.

Детские воспоминания Милевы — это вечера, когда вся семья собиралась, и старшие рассказывали о том, как выживали: «Когда родители рассказывали, мы сидели и плакали. Они переплывали реки, прятались в лесах, кочевали с лошадьми. После войны — остались ни с чем». Мама Милевы, Тамара Ивановна, была из сербских ромов, 1927 года рождения. «Она рассказывала, как ели собак. Был большой голод».

После 1945 года семья получила жилье в Ирбите — не дома, а бараки. «В этих бараках до нас лежали трупы убитых немцев. Их вытащили, поставили перегородки, и туда вселили семьи», — говорит Милева. Там же в 1947 году родилась её старшая сестра. «Мы жили по 8–10 человек в комнате, за перегородкой — другая семья. Было трудно. Воды не было, еды не было, жить было тяжело».

Путь к жизни

Милевин отец, лудильщик, кормил девятерых детей своим ремеслом. «Он делал совки, котлы, работал на хлебозаводах, ездил по городам». Когда в 1956 году вступил в силу Указ Хрущёва о запрете кочевого образа жизни, ромам стали давать дома.

«До этого мы были никем, нас боялись, нас прятали, нас не признавали. А потом начали давать жильё, работу. Так мы и поднялись», — заключает Милева.