Валерий Дмитриевич (1949  г.р.) — потомок семьи, пережившей трагедию ромов в деревне Александровка, Смоленская область. Эта боль передаётся через поколения: его мать чудом спаслась, но почти вся её семья была уничтожена в один страшный день весной 1942 года.

«23 апреля приехал эсэсовский карательный отряд. Окружили деревню с утра. Заходили в дома, выгоняли людей — и всех собрали у озера…»

Среди погибших — бабушка Валерия, Марфа Мурачковская, её дочери Зоя (15 лет) и Люба (14 лет), а также младший сын Коля (7 лет). Они стали жертвами массовой расправы, организованной оккупационными войсками. Людей заставили вырыть общую могилу. По словам Валерия, трое молодых ромов копали землю, остальные стояли, плакали, кричали, прощались с жизнью.

«Маленьких детей эсэсовцы просто бросали в яму… А матери сами кидались за ними. Кого не убили сразу — тех добивали. Никому не дали спастись.»

По рассказам очевидцев, из ямы ещё долго доносились стоны. На месте трагедии сутки стояла охрана, чтобы никто не мог подойти. Колхоз, где жили и работали в основном ромы, перестал существовать после этой акции.

«Это был сильный, показательный колхоз. Там работали в основном цыгане. Убили за то, что они были цыганами. Только за это.»

Из всей общины спастись удалось лишь двоим — Василию Воронцову и ещё одному неизвестному мужчине. А также женщине по фамилии Митроченкова, которая у озера перед офицером разорвала одежду на себе, показав белое тело, крича, что она русская — это и спасло ей жизнь.

Мать Валерия избежала трагедии случайно — за два дня до расстрела уехала к дяде. Ей было тогда 26 лет.

«Бог уберёг. Осталась одна из всей семьи.»

Особенно страшной историей в памяти Валерия осталась судьба парализованной пожилой ромской женщины. Немцы били её прикладом, чтобы она встала, а когда узнали, что она не может ходить, приказали сыновьям нести её на покрывале до места расстрела. Там расстреляли всех вместе — и мать, и сыновей.

Сегодня на месте захоронения — памятник. Валерий Дмитриевич приезжает туда каждый год на Радоницу, как когда-то делали все выжившие и их семьи.

«Раньше все собирались. А теперь почти никого не осталось. Но в каждой смоленской ромской семье есть свои погибшие в Александровке. И мы помним.»